И когда они начали стрелять, мы некоторое время не могли понять, что это значит, и еще улыбались — под
целым градом шрапнелей и пуль, осыпавших нас и сразу выхвативших сотни человек. Кто-то крикнул об ошибке, и — я твердо помню это — мы все увидели, что это неприятель, и что форма эта его, а не наша, и немедленно ответили огнем. Минут, вероятно, через пятнадцать по начале этого странного боя мне оторвало обе ноги, и опомнился я уже в лазарете, после ампутации.
Неточные совпадения
Она не стала
целовать нас, как то обыкновенно делывала, а только привстала, посмотрела на нас через очки, и слезы потекли у нее
градом.
Чертопханов дрожал, как в лихорадке; пот
градом катился с его лица и, мешаясь со слезами, терялся в его усах. Он пожимал руки Лейбе, он умолял, он чуть не
целовал его… Он пришел в исступление. Жид попытался было возражать, уверять, что ему никак невозможно отлучиться, что у него дела… Куда! Чертопханов и слышать ничего не хотел. Нечего было делать: согласился бедный Лейба.
Выйдут на берег покатый
К русской великой реке —
Свищет кулик вороватый,
Тысячи лап на песке;
Барку ведут бечевою,
Чу, бурлаков голоса!
Ровная гладь за рекою —
Нивы, покосы, леса.
Легкой прохладою дует
С медленных, дремлющих вод…
Дедушка землю
целует,
Плачет — и тихо поет…
«Дедушка! что ты роняешь
Крупные слезы, как
град?..»
— Вырастешь, Саша, узнаешь!
Ты не печалься — я рад…
На
целый губернский город выищется не более двух — трех сносно честных людей, за которых, вероятно, бог и терпит сей
град на земле, но которых, тем не менее, все-таки со временем съедят и выживут.
— Да, — продолжала Мари, — и пишет, что они живут решительно в жерле огненном;
целые дни на них сыплется
град пуль и ядер — ужасно!.. Я к тебе с сыном приехала, — присовокупила она.
Вот на этом спектакле Горсткин пригласил нас на следующую субботу — по субботам спектаклей не было — поговорить о Гамлете. Горсткин прочел нам
целое исследование о Гамлете; говорил много Далматов,
Градов, и еще был выслушан один карандашный набросок, который озадачил присутствующих и на который после споров и разговоров Лев Иванович положил резолюцию...
Нет, сограждане! не царствующий
град целовал крест королевичу Владиславу, а пленная Москва; не свободные граждане клялись в верности иноплеменному, но безоружные жители, рабы, отягченные оковами!..
Нам известно бессилие ляхов; они сильны одним несогласием нашим; но ты изрек истину, говоря о междоусобиях и крамолах, могущих возникнуть между бояр и знаменитых воевод, а потому я мыслю так: нижегородцам не присягать Владиславу, но и не ходить к Москве, а сбирать войско, дабы дать отпор, если ляхи замыслят нас покорить силою; Гонсевскому же объявить, что мы не станем
целовать креста королевичу польскому, пока он не прибудет сам в царствующий
град, не крестится в веру православную и не утвердит своим царским словом и клятвенным обещанием договорной грамоты, подписанной боярскою думой и гетманом Жолкевским.
Бояре и сановники нижегородские! последуйте примеру граждан московских,
целуйте крест королевичу Владиславу, не восставайте друг против друга, покоритесь избранному царствующим
градом законному государю нашему — и, именем Владислава, Гонсевский обещает вам милость царскую, всякую льготу, убавку податей и торговлю свободную.
Иной раз
целый день хлопочет подле какого-нибудь дела, суетится до того, что пот валит с него
градом, а как придет домой, так и скосится и грохнет на лавку, ног под собой не слышит; но сколько Глеб или сын его Василий ни умудрялись, сколько ни старались высмотреть, над чем бы мог так упорно трудиться работник, дела все-таки никакого не находили.
Рот у нее был-таки великонек: видно было, что круглою ложкою в детстве кушала: но рот был приятный, такой свеженький, очертание правильное, губки алые, зубы как из молодой редьки вырезаны — одним словом, даже и не на острове необитаемом, а еще даже и среди
града многолюдного с Домной Платоновной поцеловаться охотнику до
поцелуев было весьма незлоключительно.
*
От одной беды
Целых три растут, —
Вдруг над Питером
Слышен новый гуд.
Не поймет никто,
Отколь гуд идет:
«Ты не смей дремать,
Трудовой народ,
Как под Питером
Рать Юденича».
Что же делать нам
Всем теперича?
И оттуда бьют,
И отсель палят —
Ой ты, бедный люд,
Ой ты, Питер-град!
Град исступленных
поцелуев покрывал ее лицо, руки и плечи, ее мокрые волосы, ее посиневшие губы…
— Никогда… Никогда… не буду больше… Вы увидите… Я исправлюсь… я другая буду… Спасибо вам! Спасибо Катерине Ивановне… Милая, родненькая тетя Леля. Золотенькая! Ангелочек! Век… не забуду, век! — И прежде чем кто-либо успел удержать ее, Васса скользнула на пол к ногам горбуньи и, обвив руками ее колени, покрыла их
градом исступленных
поцелуев и слез…
Делалось это с той
целью, чтобы, когда большая часть отступающей неприятельской армии переправится через реку, другая, засевшая на горе, в окопах часть её должна прикрыть эту переправу, осыпая наседавшие на её арьергард русские авангардные отряды
градом пуль и снарядов.
Одному из этих наших отрядов-преследователей, вырвавшемуся далеко вперед от
целого корпуса, удалось подойти чуть ли не к самой переправе, — от нее отделяли наших всего какие-нибудь полверсты или около этого. Вот на этих-то смельчаков нескольких рот стрелковой пехоты и сыпался не переставая дождь свинца и
град снарядов с занятой неприятелем, чрезвычайно удобной на горе позиции.
А я уже схватила на руки мое сокровище и прижимала к груди с сильно бьющимся сердцем, покрывая его личико, шею и ручонки
градом крепких жгучих
поцелуев, вся дрожа от острой радости встречи.
Только что подъезжал я к престольному
граду, меня поразили блеск несчетных золотых глав его, будто повешенных на воздухе, как небесные паникадилы, и громада строений, которой не видел конца, и звон колоколов, показавшийся мне торжественным, духовным пеньем
целого народа.
Свет из окна осветил слегка и мгновенно женщину молодую, пригожую, без кики и убруса, лежавших поодаль от нее, с распущенными косами. Она обвилась руками своими около ног Хабара и под
градом ударов
целовала его колена, а может быть, старалась, прилепясь к ним устами, задушить отголосок своих страданий.